А объём перевезённой руды увеличился на 21 тысячу в год. Полезны автоматизированные большегрузы и во время процессов, когда людям запрещено находиться в шахтах. Например, во время взрывных работ. 
Более свежий пример есть на Изыхском разрезе в Хакасии. Компания «Цифра» разработала программу для 130-тонных Белазов.

Техника показала эффективную выработку — выше привычной на 20%. А операторы контролировали процесс из диспетчерского центра. Ещё один крупный проект запустили на Баимке (Чукотка). 50 автономных самосвалов грузоподъёмностью до 320 тонн работали в условиях вечной мерзлоты сначала под дистанционным управлением, а затем полностью автоматически.

Самая крупная угольно-энергетическая компания России — «СУЭК» внедрила систему «ГРАНЧ». Она, прежде всего, — про безопасность сотрудников. В режиме реального времени датчики контролируют концентрацию метана, выброс которого на глубине может привести к взрывам. В экстренных ситуациях идёт сигнал на поверхность, и происходит немедленная эвакуация. А ещё система «ГРАНЧ» фиксирует перемещения шахтёров. Причём, с точностью до секунды. И это не слежка, а опять же вопрос безопасности. На шахте «Талдинская-Западная-2» движение людей записывается в память сервера и хранится в течение года. В этом помогают датчики, вмонтированные в специальные светильники горняков. Диспетчер шахты может в любой момент выделить участок, определить количество шахтёров на месте, узнать информацию о рабочих и, в случае чего, вызвать помощь. Всё это работает благодаря зоне сети из 104 базовых станций и 24 километров кабельных линий — они обеспечивают большую зону радиопокрытия. А у соседей — на Бородинском разрезе в Красноярском крае — горнякам «СУЭК» выдают так называемые метки позиционирования персонала.

Это что-то вроде компактных мобильных телефонов, с которыми сотрудники выезжают на открытые горные работы. Устройство «чувствует» потенциальную опасность и начинает вибрировать или подавать звуковой сигнал.

директор по производственно безопасности АО «СУЭК-Красноярск

Основная задача меток — идентификация и отслеживание местоположения работника или объекта в пределах контролируемой зоны. Система позволяет оперативно оповещать персонал в экстренных ситуациях или предупреждать сотрудников о вхождении в зоны повышенной опасности.

Это результат комплексного внедрения всего того, что мы перечислили выше, разбирая российскую практику: беспилотная техника, автоматизированный контроль над сотрудниками и их безопасностью и т.д. Только китайцы делают это не точечно, а массово и комплексно.

В вопросах автоматизации производителям угля в России важно, что называется, смотреть по сторонам. Если Европа давно ведёт политику закрытия шахт на континенте, то дружественный Китай превращает пыльные работы в очередные технологичные аттракционы, где человеку отводится всё меньше места.

Рассмотрим на примере провинции Шаньси, в которой компании добывает около четверти всего угля Поднебесной. К 2027 году почти все шахты провинции должны быть оснащены интеллектуальными технологиями. И, кажется, задача выполнима. Вот сухие цифры от портала PRC.Today по материалам ChinaDaily: по состоянию на конец августа 2024 года в Шаньси было построено 134 интеллектуальные угольные шахты и разработано 1564 интеллектуальных горных забоев, при этом 3200 подземных стационарных точек полностью автоматизированы.

Да, угледобывающие компании заявляют, что внедряют искусственный интеллект. Но из тех примеров, что есть сейчас в мире, большинство — про поиск месторождений, предупреждение обвалов, а не про замену функций конкретно шахтёра. Например, на тех же угольных шахтах Кемеровской области есть системы предупреждения аварийных ситуаций на основе нейросети. Они анализируют данные от датчиков метана, температуры, давления и предсказывают потенциальную опасность. Ещё один пример — от Талнахской обогатительной фабрики «Норникеля». Там искусственный интеллект используют для управления обогащением руды. Он оперативно отслеживает обломки породы, которые при попадании в дробильный барабан могут привести к поломке оборудования. Из мировых примеров — в Австралии и в Канаде искусственный интеллект помог найти несколько месторождений. То есть ИИ сейчас больше информационный партнёр горняка. Как бы это не звучало. И горные специалисты это подтверждают: нейросеть – не конкурент шахтёра, а его помощник, способный упростить задачу. И теперь мы подходим к главному вопросу нашего материала — сможет ли машина навсегда вытолкать человека из недр земных и поставить крест на профессии «шахтёр».

По данным российской платформы онлайн-рекрутинга hh.ru, с января по июль 2025 года было открыто 2,7 тысяч вакансий для шахтёров в Сибирском федеральном округе. Неудивительно, что более трети приходится на, пожалуй, самую угледобывающую Кемеровскую область — 38%. На втором месте — Красноярский край (20%). Замыкает тройку Иркутская область (19%). При этом на вахту чаще всего приглашали шахтеров в Красноярском крае (71% от всех вакансий для данных специалистов) и Иркутской области (73%). Но дефицит шахтёров на данный момент наблюдается только в Красноярском крае (2,9 резюме на вакансию). Зато регион в топе с самыми конкурентными зарплатами в этом году — 203,2 тысячи рублей. Это второе место. Лидирует Новосибирская область (212,3 тысяч рублей). Кстати, в плане выплат эксперты hh.ru отмечают интересный факт:

«Кажется невероятным, но за прошедшие четыре года в ряде сибирских регионов предлагаемые шахтерам зарплаты выросли в два раза, в частности, это касается Новосибирской области (рост медианы зарплатных предложений в 2,1 раза в 2025 году относительно 2021 года, с 100 тыс. руб. до 212,3 тыс. руб.) и Кемеровской области (в 2 раза, с 67,9 тыс. руб. до 133,3 тыс. руб.). В Красноярском крае рост в 1,9 раз, в Иркутской области — в 1,8 раз, в Республике Хакасия — в 1,6 раз».

Это может сигнализировать о двух тенденциях. Во-первых, о нужности профессии. Да, зарплаты во всех отраслях в последние годы растут. Пусть и разными темпами. Но двукратный рост — показатель, что специалисты, как говорится, нужны и важны. С другой стороны, это может сигнализировать о дефиците специалистов в горнодобывающей промышленности. А готовят ли достаточное количество кадров образовательные учреждения? С этим вопросом мы обратились в Сибирский федеральный университет. Количество поступающих в Институт горного дела (впоследствии объединён с Институтом цветных металлов и материаловедения) на три разные специальности — стабильно в последние пять лет, без серьёзных отклонений. В 2020-м было 230 человек. В 2025-м — 205. Пик был в 2023-м — 251 студент. Они обучаются на специальностях «Горное дело», «Прикладная геология» и «Технология геологической разведки». По словам доцента кафедры «Композиционные материалы и физико-химия металлургических процессов» Натальи Симоновой, выпускников сразу переманивают промышленные компании — их около 60. Среди основных партнёров «Полюс», «Красцветмет», «РУСАЛ», «СУЭК», «Норильский никель» и другие.

Существует огромная потребность в наших специалистах у работодателей. Средний уровень зарплаты сразу после выпуска составляет 140-150 тыс. руб. в месяц. Сферы деятельности выпускников могут быть разные: производство (карьер/шахта), офис (отделы планирования, проектирования), научно-исследовательские центры. На производстве зарплата выше

Практика студентов тоже проходит в этих организациях. К слову, промышленные гиганты сами заинтересованы в подготовке кадров, подчёркивает доцент  кафедры «Подземная разработка месторождений», советник директора ИЦМ СФУ Евгений Малиновский.

В Институте цветных металлов ряд учебных аудиторий оборудованы за счёт компаний партнёров («Полюс», «Соврудник», «РУСАЛ», «Норильский никель»). В 2017 году был открыт научно-технологический центр-лаборатория (R&D-центр «Норильский никель»). В 2024 году при поддержке правительства Краснояркого края запущен Инженерный образовательный центр СФУ. Образовательный процесс в Институте цветных металлов ориентирован на запросы технологических партнёров. Весь лицензионный программный пакет реализуется на занятиях и закрепляются студентами на практиках (Micromine и др.) Автоматизация и цифривизация прочно вошли во все горно-геологические сферы деятельности. Однако каждый горно-геологический объект индивидуален, поэтому процесс его разработки очень часто основывается на опыте производственников

С одной стороны, сценарий с исчезновением профессии возможен. Вспоминаем пример из Китая, где один диспетчер управляет машиной на безлюдной шахте. Но пока в это верится с трудом. И вот несколько причин:

После анализа количества вакансий, заинтересованности крупных компаний в кадрах и количестве мест в образовательных учреждениях можно заключить, что профессии не грозит исчезновение. По крайней мере в ближайшие десятки лет. И даже несмотря на серьёзные шаги в области автоматизации шахт у промышленных гигантов. «Невозможно формализовать горно-геологические процессы, поэтому искусственный интеллект не может заменить горных инженеров», — отмечает наш эксперт Евгений Малиновский.

Шахтёры всегда были большой активистской силой и в России, и за рубежом. Вспоминать их забастовки можно бесконечно. В России сейчас, как мы уже отмечали, 150 тысяч горняков и ещё полмиллиона человек в смежной профессии. Если произойдёт массовое сокращение в связи с автоматизацией, многие из них потеряют рабочие места, а, значит, вероятен и бунт. Конечно, это не очень хороший сценарий и для действующей власти, и для угледобывающих компаний. Для последних — не очень хороший, но вполне финансово выгодный. Но нужно быть реалистами. Если и будет полная замена людей на роботов, то явно не в ближайшие десятилетия.

В продолжении предыдущего тезиса. Даже если и появятся те самые всесильные роботы, то для их работы нужны соответствующие условия. К примеру, не в каждом карьере можно обеспечить отличную связь, чтобы полностью заменить человека техникой, говорит в интервью изданию «Форпост» операционный директор российского подразделения корпорации «Орика СиАйЭс» Сергей Мозер: «Если мы говорим про какие-то идеальные условия, когда у нас хорошая устойчивость пород, хорошие дороги, развитая сеть 5G, то в течение двух-трёх лет такое решение действительно можно реализовать. Если таких условий нет, то адаптировать безлюдную технологию можно лишь частично или вообще невозможно».

Пока просто нет роботов, которые могут полностью заменить шахтёра. Да, сейчас уже практически не встретишь горняков, работающих целый день отбойными молотками и кирками — для этого существуют горнопроходческие машины. Но и ими управляют люди. Человек в шахте также занимается ремонтом и управлением техникой. Роботов, которые заменят эти функции, ещё не придумали. И, несмотря на все примеры с автоматизацией шахт в нашем материале, в большинстве случаев эти инструменты — поддержка человека, а не его замена.